- Юлия Ларина -

Знак беды – OST

Это свидетельства из первых рук – рабочих рук, которые в годы войны понадобились Германии. 3,2 миллиона человек были угнаны с оккупированных территорий Советского Союза на работы в Рейх. Сейчас вышли воспоминания и письма сотен из них.

«Когда на родину приехала, первое слово, каким меня встретили, – б… Вы понимаете, я не знала, что это такое… Я подошла и спрашиваю: „Тетенька, а что это такое?“ А она говорит: „Молчи, еще не это услышишь“». Так соотечественники восприняли возвращение после войны в родную страну Татьяны Веселовской, которая летом 1943 года 14-летней девочкой была вывезена из села Новотроицкое Запорожской области в Германию, где работала на резиновом заводе и фотофабрике (в Дюссельдорфе и Леверкузене). О своей судьбе она рассказала лишь спустя полвека.

В архиве Международного Мемориала – более 200 таких интервью с подневольными рабочими. Наряду с документами, письмами и снимками, собранными этой организацией за последние два с лишним десятилетия, они легли в основу книги «Знак не сотрется. Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах», изданной при поддержке Фонда имени Генриха Бёлля. Знак, упомянутый в названии, – это белые буквы OST на кусочке синей материи, который нашивался на одежду. Для миллионов он стал знаком беды.

Никто не забыт?

«Привозили барахло, нас запускали… Когда я брала это барахло, там были бурые пятна. Как-то мы не думали, что это такое… Уже потом поняли, что это снималось с тех, кого сжигали в печах… или с раненых и убитых». Это воспоминание о жизни в лагере для подневольных рабочих при заводе «Зингер» Веры Дергачевой, 1923 года рождения, вывезенной в августе 1942 года из поселка Скотоватая Сталинской области Украины в Виттенберг и работавшей сначала на этом заводе, а потом в крестьянском хозяйстве.

На презентации книги «Знак не сотрется» во время ярмарки Non/fiction было замечено, что в России до сих пор многие не различают понятия «гастарбайтер» и «остарбайтер». Почему так мало известно о «восточных рабочих»? «Их роль и место в сложившейся памяти о войне никак не были обозначены, – говорится во вступлении к книге, – они не считались ни жертвами, ни участниками, ни тем более ветеранами. Годы, проведенные в Германии, им не засчитывались – ни в прямом смысле – в рабочий стаж, ни в переносном – в общую тяжелую военную судьбу страны».

Да и вспомнила о них спустя десятилетия после войны не собственная страна, а та же Германия. Депутаты бундестага от партии зеленых в 1989-м заговорили о необходимости выплаты компенсаций остарбайтерам и обратились к тогдашнему председателю «Мемориала» Андрею Дмитриевичу Сахарову. «Это была больная тема для Германии, – поясняет одна из авторов-составителей книги Ирина Щербакова. – Если немцы после войны могли сказать, что они не знали о концлагерях, не видели, как увозили евреев, то в случае остарбайтеров это было невозможно – их видели все. Это стало важной частью немецкой памяти».

Архив «Мемориала» по теме остарбайтеров возник благодаря журналистской ошибке: в приложении к газете «Известия», «Неделе», весной 1990-го вышла заметка, из которой многие бывшие «восточные рабочие» сделали вывод, что «Мемориал» будет помогать в выплате им пенсий за принудительный труд. Перепечатка заметки во многих региональных газетах привела к тому, что «Мемориал» в течение нескольких недель получил более 400 тысяч писем бывших остарбайтеров. Позже были записаны интервью. «Память о прошлом не равнозначна тому, как было, поэтому интервью – это то, как вспомнилось», – говорит Ирина Щербакова. Большинство собеседников «Мемориала» оказались в Германии в 16–18 лет. В отличие от бывших фронтовиков, многие из которых жили воспоминаниями о войне, остарбайтеры «старались забыть пережитое во время войны – из чувства страха и вины за то, что оказались в Германии».

Книга охватывает все этапы судьбы остарбайтеров: довоенное детство (голод, нищета и – часто – репрессии в отношении близких), оккупация, угон, жизнь в Германии (работа на шахтах, фабриках и заводах, у бауэров – в крестьянских хозяйствах, няньками в немецких семьях), возвращение после войны и жизнь в СССР или невозвращение. «Это настоящая научно-исследовательская работа, – говорит о сборнике научный руководитель Государственного архива РФ Сергей Мироненко. – Свидетельства организованы по рубрикам и снабжены очень хорошим комментарием».

Портрет поколения

«Воспитательница Лариса Антоновна каждую тряпочку учла, из занавески ситцевой для меня сарафанчик слепила. Из двух пионерских галстуков лифчик был сшит… Мы поехали совершенно раздетые, разутые». 16-летняя Альдона Волынская была вывезена осенью 1942-го из детдома Новоукраинки Кировоградской области и работала на аэродроме в Кёльне, а затем прислугой.

Многие из остарбайтеров до войны никогда не покидали своих деревень, а тут увидели другой мир. Их поражало все – велосипеды, которые оставляли, не запирая на замок, – «как же так, ведь сопрут же!», и люди, которые «как будто сошли со страниц модного журнала». Но эта жизнь была не для них. Даже в иерархии подневольных рабочих они находились не на верхних ступенях. В приказе Гиммлера от 1942 года различались следующие их категории: западные, польские, восточные и евреи с цыганами.

«…Мама, мы работаем на фабрике, работаем 12 часов, нам выдали койки, матрасы, фартуки резиновые. Мама, живем мы хорошо, кормят нас очень хорошо, так, как в тридцать третьем», – это написанное эзоповым языком письмо из Ремшайда в Сумскую область. Получатель письма на Украине прекрасно понимал, что значит «кормят хорошо, как в 1933-м». Ответы тоже были безрадостными: «Скучаем за тобой. Дома жизнь похужала».

Сначала разрешали отправлять письма, а с ноября 1942 года писать можно было уже только на открытках. В книге заметно некоторое несоответствие снимков и текстов. В интервью – рассказы об изнуряющей работе и голоде в лагерях для подневольных рабочих, а на снимках из Германии – вполне довольные люди. «Очень важно было отправить домой фотографию, где ты выглядишь нарядной и благополучной, – объясняется в книге. – По сути это «парадные портреты», сделанные специально для родных». С осени 1942-го разрешалось выходить за пределы лагеря, и остарбайтеры полученные на карманные расходы деньги тратили на снимки в фотоателье.

По письмам видно, что их авторы – простые люди. В них много приветов, низких поклонов, пожеланий здоровья и минимум информации. Конечно, была цензура, которая и не пропустила бы ничего содержательного (в некоторых письмах отдельные строчки вымараны), но все-таки это, несомненно, и традиция написания писем деревенскими людьми. Некоторые как будто писались по одному шаблону. «Вспомни меня, моя мама, хоть раз за часок, а я тебя вспоминаю семь раз за минутку», – говорится в одном письме. А это из другого: «Вспомни меня, мама, хоть раз во вторник, а я тебя вспомню за день раз сорок». Тоска по дому и родным – главный мотив этих писем.

Уехав из оккупированной части СССР, остарбайтеры не избежали ужасов войны – концлагерей, куда их отправляли в виде наказания, и бомбежек – бомбили немецкие военные заводы, а они там работали и жили в лагерях при них. Мирная жизнь после войны началась для них с проверочно-фильтрационных лагерей (или пунктов) и зачастую продолжилась преследованием уже на родине: трудармией, ГУЛАГом, бытовыми притеснениями и оскорблениями.

В одном письме в «Мемориал» было с горечью написано: «В Германии нас считали врагами, а в России – изменниками». «Формируя такое отношение к остарбайтерам, – говорится в книге, – власть снимала с себя ответственность за их трагическую судьбу: за то, что миллионы людей остались в годы войны сначала на территории, оккупированной врагом, а затем были насильственно вывезены с родины на работы в Германию».

* * *
Остарбайтеры, по сути, жертвы двух диктатур, считают авторы книги. При этом в России нет ни постоянной выставки о подневольных рабочих, ни научно-исследовательского центра, который занимался бы памятью о них. Международный Мемориал и немецкий фонд «Память, ответственность и будущее» создали в Интернете проект «Та сторона. Устная история военнопленных и остарбайтеров» (tastorona.su). Теперь есть еще и книга «Знак не сотрется» – 1000 экземпляров на миллионы семей, в которых кто-то был остарбайтером, и миллионы, которые никогда о них не слышали.

Книга «Знак не сотрется. Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах» вышла в Москве в издательстве Agey Tomesh. Желающие иметь книгу, могут обратиться в «Мемориал».